Я и мой король - Страница 33

– Я в столовку собралась, а то опухну скоро с голодухи.

– Не опухнешь. Иди расскажи мне, чего это все на меня так пялятся, даже преподы.

Танька опасливо приблизилась и зашептала:

– Это не я. Я только Светке, ну… и Юльке еще. Меня уже перед первой парой трясти начали, что да как. Ну, Маш, чего ты? Все равно ведь узнали бы.

– Узнали О ЧЕМ?! Я тебе говорила, что все не так?

– Ну говорила. Дак все так говорят.

– Ты меня плохо знаешь, чтобы делать такие выводы?

К нашему яростному шепоту прислушивались все вокруг. Поэтому я плюнула на конспирацию и громко продолжила:

– Меня Юрка попросил: пусть человек поживет. И уж предупредил его по-дружески, чтобы даже косых взглядов не было. Ты же знаешь Юрку, мог он, по-твоему, мне какого-нибудь озабоченного сосватать? Ты знаешь, как он меня называет? Сестрой!

– Кто? Юрка? Так ты же и так ему сестра, – не поняла Танька.

– Какой Юрка?! Данил! И между прочим, он еще и защищать меня пообещал в случае чего. Так что радуйтесь, уроды, что он не слышит, о чем вы там шепчетесь. Это я тебе, Паша, говорю, – обернулась я к парням. – За твою фразочку «Машка, оказывается, дает, надо только попросить как следует» огреб бы по физии точно. Это как минимум.

– Ой, как страшно! – осклабился в ответ Пашка.

– Не боишься? А зря. Я ведь и сама могу рассказать, – ласково предупредила я.

За скандалом, приоткрыв рты, наблюдала вся группа. Даже парочка рэперов с задней парты, которые вообще никогда не участвовали в общих делах. Такой меня еще никто не видел. Я и сама себе удивлялась – эмоции во мне бушевали нешуточные. Что это со мной? Действие заклинания? Или общение с королем так действует? Раньше я бы поулыбалась смущенно, ну, может, Таньке бы попеняла укоризненно. А сейчас готова всех порвать на клочки.

– Так ты не даешь, что ли?

– Звонок, хватит приставать к девчонке, – вступился Лешка Михайлов, староста группы. Хороший парень, и уважают его все.

– Какая же она девчонка. Женшшина. Ты, Леша, не смотри, что она так выглядит, невинным ангелом. Вон рожки-то пробиваются уже.

– Да на фиг она тебе сдалась, Паша, святоша эта? Ни кожи, ни рожи, – вставила свои пять копеек Наташа, наша «фотомодель», высокая, длинноногая брюнетка с волосами до талии.

– А тебе, Звонок, завидно? Тебе-то она в глаз засветила, помнится, – усмехнулся Лешка.

Все дружно заржали. Ну прямо кони. Да, ту историю помнили все. Мы обмывали конец первого курса на квартире, и пьяный Пашка, весь вечер кидавший мне грязные намеки, зажал меня в ванной, закрыл задвижку и полез целоваться. Я сама не поняла, как это случилось, но с испугу дала ему в глаз кулаком. Учить меня отвешивать пощечины было некому, а вот бить кулаком по морде братья в детстве усиленно тренировали. Не сильно-то и дала, но от неожиданности Звонок опешил, а я успела выскочить из ванной как ошпаренная. И никто бы об этом не узнал, но этот придурок сам начал орать:

– Ты зачем мне в глаз дала, овца?!

Когда до группы дошло, что произошло между нами, все ржали так, что дом содрогался. Меня прозвали недотрогой, а Пашка с тех пор усиленно подковыривал по любому поводу и без.

В разгар перебранки зашел декан, который вел следующую пару. Декана все боялись, поэтому сразу затихли.

– Добрый день, второй курс. Что тут за шум? Вас из деканата слышно.

Молчание в ответ.

– Ничего? Вот и славненько. Экзамены на носу, про учебу думать надо. На следующем занятии у нас с вами семинар. Тема сложная, кто отличится – получит зачет автоматом.

Все вокруг скисли. А я навострила ушки. Отличиться у декана сложно, но с моим новым талантом можно попробовать. Сегодня в библиотеке набрать книг да почитать конкретно. Будет один зачет в кармане. Я добросовестно стала записывать перечень литературы, который диктовал профессор, а потом поняла, что и так помню все вплоть до года издания. Декан покосился на меня: все вокруг усиленно записывали, а я отложила ручку и сидела с отстраненным видом. Голова у меня снова начала кружиться, и вместо мыслей об учебе в ней плясали все фразы, адресованные мне сегодня, начиная от «шустрой молодежи» и заканчивая Наташкиным «ни кожи, ни рожи». Бедная моя головушка. Это что же со мной через полтора месяца такой абсолютной памяти будет? Еле досидев до конца и вспомнив слова Дэна: «Если согласишься, то тебе нельзя будет ругаться, ссориться, вообще видеть или слышать что-то неприятное. Лучше сразу уходить или отворачиваться…» – я выскочила из аудитории вслед за деканом. Наверное, король меня уже ждет на улице. Добежала до поворота коридора и остановилась: его величество собственной персоной стоял перед стендом с нашим расписанием и внимательно изучал его. Я быстро подошла к нему:

– Ты зачем сюда зашел? Знаешь, что будет, если тебя сейчас увидит кто из группы? Они меня и так достали за одну перемену до такой степени, что уже трясет.

– Что случилось, Маша? На тебе лица нет. Вся вспотела, – нахмурился Дэн.

– Пошли быстрее, по дороге расскажу.

Я оглянулась и увидела Наташу, величественно выплывающую из нашего коридора. Та заметила меня, прищурилась, оглядела Дэна оценивающим взглядом, усмехнулась и, покачивая бедрами, прошла рядом, обдав нас облаком своих духов. Ну все, завтра мне точно кранты. Король проводил девушку не менее оценивающим взглядом, жестко усмехнулся.

– Пошли. Вот возьми, – вытащил он платок и протянул мне. И где он взял мужские белые платки, интересно? Я на ходу обтерла лицо:

– Спасибо.

– Так что случилось?

– Дэн, я так не могу. У меня зверские перепады настроения, и все слова окружающих из головы не выходят. Да еще Танька, конечно, уже растрепала все, что видела. Наверное, зря я вчера не согласилась, чтоб ты ей память потер.